Мы тоже вспомним о суше,
Когда волна выше облаков.
Пусть чайки плачут как души
Утопленников.
Я, впрочем, не разбивал себе лба,
Молясь о лучшем исходе дня,
Вздохнет усталая палуба, палуба
Уа ба па ба па па
Прощая меня.

Я, сколько скажут, пробуду в петле,
А, спрыгнув, даже паду ниц:
Позволь родиться на корабле
Вне стран и границ.
Честна и благостна будет судьба -
Поверь мне так, как я верю тебе,
Началом дней станет палуба, палуба
Уа ба па ба па па
Чем не колыбель?

Когда над Кадисом восходит луна, серебряная монета,
Когда не останется в бочках вина, хоть долго еще до рассвета,
Тогда, усмехаясь проклятьям небес, с зюйд-вестом, товарищем верным,
Бродяга-мертвец, дон Диего Вальдес, уверенно входит в таверну.
Он молча садится за стол у окна и смотрит на море устало,
Он думает: «Так же всходила луна, когда мы летели на скалы,
И нам не помог бы ни ангел, ни бес, когда бы не рев капитана:
«Ты станешь к штурвалу, собака Вальдес!», и я вдруг поверил, что стану.
Я мчался на зов неоткрытых земель, бывал в кругосветных походах,
Я пил за удачу, но крепче, чем хмель, пьянил меня ветер свободы.
Мы волю любили сильней, чем невест, оставшихся где-то на суше.
Не черту, не будь я Диего Вальдес, а морю мы продали души!
(…Своими считались мы в южных морях и в северных часто гостили,
Мы штопали трижды простреленный флаг, пробитое днище смолили…)
Да, мы не давали прохода судам английских торговых флотилий,
И, видно, был ветер недобрым, когда мы бриг-китобой захватили.
Я дрался, до боли сжимая эфес, но мне изменила удача,
И замер навеки Диего Вальдес, гарпуном приколотый к мачте.

Счастливец Иисус из умерших воскрес, а мне и не светит такое,
И я, тот, кто звался Диего Вальдес, вовек не узнаю покоя!»
А небо светлеет, и тает луна; в неверном сиянье рассвета
Блеснет, как слеза, на столе у окна серебряная монета.

Эх, ноги заплетаются, качается, кончается
И скоро забывается родимая земля,
Эх, кто на дно спускается, не захотев покаяться,
Потом, бедняга, мается, в котле, в аду юля.
Да что там – в путь, братцы, и прочь родной берег,
Покуда наш ветер, покуда курс верен,
Покуда ты весел, покуда ром в кружках,
Не умолкать песне ни в бурю, ни в штиль!

Не плачь, моя красавица, коль с бурей нам не справиться,
Мой дух к тебе не явится, стращая и браня.
Наш брат повсюду славится, глядишь, другой понравится
И, право ж, не отравится, коль выпьет за меня!
А, если так, братцы, то - прочь родной берег,
И снова наш ветер, и снова курс верен,
И снова ты весел, и снова ром в кружках,
И, значит, быть песне и в бурю, и в штиль!